Во время своего визита на FIAC17, со-учредитель Artcult фонда, Наталия Шпитковская, совместно со своей коллегой, учредителем ArteLia Consultancy в Монако, - Лилией Типпеттс, пообщалась с известным коллекционером и бизнесменом в Париже - Жаном Мишелем Атталем. Недавно интервью опубликовали в газете Business.
Меня представила Жану Мишелю Аталю моя коллега Лилия Типпетс на выставке Арт-Париж. Заметно было каким уважением у галеристов и художников пользуется этот человек. Успешный бизнесмен, юрист по образованию, владеющий нотариальным бизнесом и несколькими офисами в Париже. При встрече интеллектуал, ценитель музыки и искусства мгновенно вызвал симпатию. Жан Мишель рассказал нам свою историю коллекционирования в офисе, под деревом художника Уго Рандионе.
- Расскажите нам, как Вы начали коллекционировать, когда и как так случилось, что Вы решили стать коллекционером?
- Мне 62, и свою первую картину я приобрел в 20.., таким образом вот уже 42 года.
- А первая картина, которую Вы приобрели, - была ли это хорошая сделка?
- Нет, что Вы! Стоит отметить, что в родительском доме у нас не было вообще картин. У родителей был превосходный музыкальный вкус, много книг, но они были далеки от искусства. И меня можно охарактеризовать скорее не революционером, а реформистом. Я ни в коем случае не пытался отойти от семьи, ведь считаю, что семья очень важна, но я хотел найти свой собственный «отличительный признак».
- Таким образом, Вашей первой картиной в коллекции стала… Вы помните это произведение искусства?
- Я очень хорошо помню первую картину, которую купил. Это было произведение французского художника, абстрактная картина (с облаками) Фредерика Бернарда. И работа была достаточно популярным галерейным экспонатом в те времена. Выставлялась она в знаменитой, однако ныне несуществующей галерее «Даниель Жарвис», сам Даниэль также был президентом ярмарки FIAC с самого начала. Галерея располагалась неподалёку от бульвара Сен-Жермен.
В то время я не был знаком с творчеством современных художников, но я был впечатлён славой Фредерика, он прекрасен в искусстве. Для меня это стало своеобразным прорывом.
В те времена, у родителей одного из двух моих лучших друзей, Гийома Жирома (он был политическим журналистом, сейчас также работает в масс-медиа), Люсьен и Николь Жиром, была небольшая галерея в шестом округе. Фактически, это был мой первый опыт вовлечения в искусство, а дальше всё пошло само собой. У меня хорошо развито чувство распознавания шедевров в искусстве. Работа может мне абсолютно не нравиться, но она может представлять интерес для современного искусства. Я отправляюсь на художественную ярмарку, где выставлены сотни работ, а выделяю для себя всего несколько. Поверьте, даже две - это уже много! Потому что мы являемся свидетелями современного искусства «в действии». Это не превосходные художники, отмеченные историческим наследием, как Кандинский, Матисс или Сезанн, получившие историческое признание. Современное искусство происходит здесь и сейчас, и я отчетливо вижу массу вещей. К примеру, я очень люблю музыку, и с молодости без ума от рок-музыки и классики. Но вот восприятие современной музыки проходит для меня весьма сложно. С искусством всё по-другому.
- Сколько произведений в Вашей коллекции? Вы ведёте «учёт» работ?
- Учёт веду, но не с математической точностью. У меня должно быть порядка 500 произведений.
- И Вы не продаёте работы?
- Редко. За всю жизнь я продал по большей мере 10 произведений. Например, я продал 2 полотна Пьера Алечински давным-давно. Приобрел я их 30 лет назад, и тогда они были мне интересны. Или, ещё, я продал Джорджа Кондо 8 лет назад, не знаю даже почему я купил его, видимо, по причине выгодной цены. Кстати, работу Кондо я приобрел вместе с работой Фрэнка Стеллы. Но вот в работах Стеллы я заинтересован всегда, равно как и Сола Левитта.
Картину Пьера Сулажа я приобрел 28 лет назад, в 1989 году, я был им невероятно впечатлен. Как только у меня начали появляться деньги, я покупал, прежде всего, работы именитых художников: Пьер Сулаж, Сол Левитт и сейчас Вейд Гайтон, первую работу которого я купил еще 11 лет тому назад. Я также экспериментировал и с молодыми французскими художниками – приобретал работы Латифы Эшакш, Гуиллауме Леблона, Лориса Греауда. Два в одном.
- С какими трудностями во время приобретений в Франции Вы сталкивались? Налоги, транспортировка, документы?
- Обычно, галереи обо всём заботятся по части логистики, налогов, формальностей... Касаемо налогов, если обычный налог НДС составляет 20%, то на предмет искусства во Франции - 5-6%, на американских художников например - 10%. Если я купил искусство за рубежом и ввожу в Францию, я плачу 10%. Но с Галереями, с учетом таких дополнительных расходов, нередко можно договориться и получить скидку.
Ещё приведу пример, когда я перевозил работы из квартиры в Нью-Йорке, которую я продал, я заплатил 3000 евро плюс страховку, чтобы перевезти коллекцию в свои нынешние апартаменты. Но, если НДС заплачен, никаких дополнительных сборов не требуется. Что же касается аукционов - здесь совсем другой разговор. Цена получается значительно выше, на 20-25%. Вы оплачиваете дополнительно права художника, налоги, сборы аукционного дома. Хотя, всё-таки, время от времени я покупаю на аукционах, если меня что-то заинтересовало. Последнее, что я приобрёл – это железная банкетка Франса Веста, которая украшает мою квартиру в Париже. Приобрел я её в прошлом году, никому не разрешаю на ней сидеть! (смеется)
- Какая работа самая яркая, на Ваш взгляд, в коллекции? Каким работам Вы отдаете предпочтение при принятии решения покупки?
- Я люблю почти все работы, которые я приобрел. Пожалуй, самой любимой я бы назвал работу Ли Уфана 1978 года с «голубыми точками». Я считаю ее редкой и лучшей у художника. Даже после того, как я побывал на огромной выставке работ Ли Уфана в Японии, я могу с уверенностью сказать, что работа, которой я владею, – прекраснее. Недавно, кстати, я должен был встретиться с Ли Уфаном, но встречу не удалось осуществить. Мне также нравятся литературные произведения художника, было бы интересно с ним поговорить.
Иногда я встречаюсь с художниками, работы которых я приобретаю, но это совсем не обязательно. Например, я никогда не встречался с Пьером Сулажем, хотя я восхищаюсь его творчеством.
Я покупаю работы, которые мне нравятся. Это важно для меня. Я заметил, что часто "попадался на крючок" нового незнакомого мне художника в известной мне галерее, в которой уже покупал. Например, так было с Эстер Шиппер в Берлине, Камель Меннур, Шанталь Крузель галереях. C Шанталь нелегко работать, но она точно представляет хороших художников.
Кстати, в Израиле есть тоже хорошая галерея – Двир Гелери. Я люблю маленькие великолепные галереи во Франции, например, Жоселин Волф галерея – сложное, радикальное искусство, но на такое стоит взглянуть.
Нередко с галеристами у меня складываются теплые отношения. Например, с Камелем Меннуром. Некоторые работы, которые я приобрёл в его галерее, всё ещё хранятся там. Мне он очень нравится, как личность. Достаточно мягкий, но очень проницательный в своем деле. Мы оба обожаем футбол, кстати!
Возвращаясь к вопросу о предпочтениях, то я скорее куплю посредственную работу художника, которого я уважаю, нежели приобрету великолепную работу художника, который не пользуется моим признанием. С опытом я изменился. В молодости я мог импульсивно купить искусство, которое мне понравилась, сейчас такое редко происходит.
- Вы не покупаете искусство с целью инвестиций?
- Многие могут сказать, что я «выпал из рынка». Что ж, возможно. Я не гонюсь за «выгодной инвестицией». Выбор индивидуален, зависит только от меня. Но я знаю одно точно – я всегда покупал работы, которые меня тронули.
Если коллекционер, преследуя выгодную инвестицию, приобретает дорогую и знаменитую работу, а в конечном итоге она не приносит дохода – он проигрывает дважды. Ни удовольствия, ни пользы от инвестирования. Люди такого склада характера «не живут» со своими приобретениями в искусстве. Работы пылятся у них на складе или хранятся в сейфах. Я, напротив, я люблю «жить» со своими произведениями искусства. Единственное…(смеется), мне надо приобрести десяток домов, чтобы выставить все пять сотен работ в моей коллекции.
- Где Вы выставляете работы из своей коллекции?
- В моих офисах порядка 40-50 работ, около 50 сейчас выставлены дома. Я всегда стараюсь особенно осторожно обращаться с картинами, когда развешиваю их. 20-30 произведений сейчас представлены в моём доме в Марракеше, там у меня очень современный дом в Медине, в старом городе. Порядка 350 работ – в помещении для хранения произведений искусства. Я стараюсь систематично, раз в 4 года, менять произведения в своих апартаментах в Париже. В Марракеш тяжело транспортировать работы. Я уже предвкушаю как я буду реорганизовывать произведения искусства в моей квартире, когда доставят новые приобретения! Хотя, обычно, когда приезжают специалисты, которые помогают по технической части и приходится перекрашивать стены, переоборудовать некоторые вещи – дом превращается в хаос! (смеется).
Я стараюсь смешивать и те работы, которые висели, и старые работы, которые давно не вывешивал, а также добавлять новые. Да! Это поистине «домашняя галерея». Мой следующий шаг (и честно говоря, я давно уже планирую) – это галерея. Давно хочу найти подходящее местечко для выставки, дважды в год устраивать обеды с друзьями и делать выставку в помещении, где хранятся работы. Сейчас достаточно часто предоставляю галереям работы из своей коллекции.
- Ваша последняя покупка?
- Я ценю работы Гайтона. Его работы тяжело купить в галерее, многие хотели бы приобрести их. Сейчас в галереях значительно выгоднее покупать, нежели на аукционах, даже несмотря на тот факт, что цены растут. В 2006-м я приобрёл работу Гайтона за €2500, десять лет спустя его работы оцениваются в 1-1,5 миллиона. Он ещё молод, достаточно быстро взлетел. Это не 10 миллионов, не цены на Кристофера Вула, но я думаю, что это один из самых важных художников десятилетия. Я чувствую! Если увидеть его абстрактные картины, принты в 3-метровую величину, в галерее, можно рассмотреть всю детальность, все нюансы. Я уверен в нём! И снова же, хочу подчеркнуть, я купил работу этого художника, потому что она мне очень нравится. Напротив, к примеру, работы Ричарда Принса не заинтересовали меня для покупки.
- Как Вы поддерживаете творчество молодых художников?
- Для молодых художников очень важна поддержка, важно чувствовать признание, заинтересованность в работах. По возрасту я некоторым в отцы гожусь. Всего у меня 500 работ, что означает, что у меня порядка 200 художников. От одной до 12 работ одного отдельного художника. Например, Латифа, у меня в коллекции 10-12 ее работ.
Иногда работы таких художников попадаются в поле моего зрения случайно, то тут, то там. Но, что примечательно, обычно это очень маленькие галереи, на заре карьеры. Например, такие как Жоселин Волф. Если мне в Жоселин Волф скажет, что я непременно должен прийти на первую выставку того или иного художника – я постараюсь прийти взглянуть на работы, хотя галерея расположена и не так близко от меня.
Я готов поддерживать и помогать молодым талантливым художникам, многих приглашаю на важные встречи и рекомендую другим коллекционерам.
- Если на весах окажется бизнес и любовь к искусству – что перевесит чашу весов?
- Весьма интересный вопрос! Позвольте прояснить почему. Со стороны может показаться, что моя работа – это «рок-н-ролл», но многие огорчатся, узнав, что это далеко не так. Правильнее было бы назвать мою должность как «особый нотариус», из рода нотариусов, которые работают в сфере коммерческой недвижимости, для крупного инвестора, таких как Блекстоун, Норсвуд и других. У нас есть небольшой отдел по работе с физическими лицами, но по большей части, мы работаем как юристы, которые ведут дела предпринимателей, нежели как нотариусы в классическом понятии.
При этом, искусство очень важно для меня. Именно искусство изменило меня и мой стиль «подготовки ипотечных контрактов». Шучу конечно, но таким образом я хочу подчеркнуть, что искусство помогает мне по-другому взглянуть на вещи и на людей, и всегда быть внимательным. В моей работе далеко не каждый может легко сохранять спокойствие и сосредоточенность. Искусство помогает мне тщательно и внимательно относиться к деталям, именно в этом и состоит связь.
