10 вересня 18

Выставка называется Forever & After. Forever – это серия твоих работ, которая ранее не была показана. И вот, After.. А что для тебя «навсегда и после»?

Forever – это «навсегда», а в мозаике есть иллюзия вечности. Мне нравится эта игра, хотя ничего не бывает навсегда. С названием «Forever» у меня очень много связано. Мой бизнес, моя кинокомпания называлась «Forever».

Есть в твоих героях что-то до боли знакомое, явное, но вместе с тем, - недостижимое и идеальное. Когда-то я курировала проект “Superhero” о героях комиксов и тоталитарных персонажах. Твои герои - звезды телеэкранов.

Да, конечно. Всё, связанное с кино, достаточно серьёзно укрепилось во мне. Даже манера работы. Я могу организовать любые процессы и легко руководить людьми. Как художник, я прежде всего идеолог.

Возвращаясь к серии Forever- "Любовный треугольник", "Золушка", "Единственная"… Как ты выбираешь героев? Почему именно этот образ возникает? 

Стараюсь отключить ум и воспринимать чувствами. Складывать мыслеформы, проигрывать сцены. Ум предлагает много вариантов по любому поводу и на любую тему, а чувство - один единственный.

Для меня чувства и энергетика – это некая абстракция, некий поток. А у тебя этот поток энергии приобретает форму. 

Я преобразую. Мы, собственно, приспособлены под это здесь? Преобразовывать: брать и отдавать, правильно? 

Картина «Золушка» тоже об этом?

Эта работа из цикла «Forever», все регулярно повторяется, возвращается, множится в бесконечной траектории… было и будет.

За "любовью навсегда" мы идем в кино, а в жизни получается «Союз-фонтом». Постоянство невозможно в нашем мире, об этом твоя работа из цикла Forever?

Это моё отношение. Ведь, что такое "союз" в буддистском смысле? Это идеальная пара, люди живут ради друг друга. Это Идеал, который встречается крайне редко.

Да, твои женщины идеальны, а улыбки обворожительны. Один только Ахматовский профиль чего стоит! А почему пес рядом?

Не скажу, зачем все объяснять? Цепляет?

Да.

Перейдем к «After»

Это всё, что после. Хорошее название выставки "Навсегда и потом". Есть абсурд в этом. Мне это и понравилось.

Даже страшно подумать о том «что после», да? 

Да «ничего»! 

Нет, ты не прав! Работы твои останутся! [cмеются]

Смотря от чего «ничего» не останется. От личности – ничего не останется.. В принципе, чуть-чуть греет, что картины останутся. 

Если конечно ты их не взорвешь! А что можно ожидать от автора «Жажды катарсиса»? После твоего цикла «Условия взрыва» ясно одно - ты на это способен.

Проект "Условия взрыва" я придумал к Миллениуму в 2000-му году, когда ещё работал в кино и рекламе. Но реализовать его я не мог, не успевал. Время все разрушить наступило после. Через 12 лет. Приурочил этот проект к концу света 2012. При взрыве мозаика разлетается на разные куски, частички, пиксели-личности. Разрывая целое, я познаю частное. Так Солнце одно, а бликов много. Это и была моя "завязка", точка, от которой я отталкивался. Я оттолкнулся и вернулся в другую, более свободную жизнь. Стал тем, кем изначально был - художником.

Жаль, твоя работа «Взрыв супрематизма» не поместилась на выставке! Но черный квадрат в «оригинальном размере» есть.

У нас есть на выставке отдельно зал с твоими большими «морскими» работами, многие приходят туда повторно, какое-то место силы и притяжения получилось

Есть в этом определенная магия. Многие медитируют на блики на воде, говорят хорошо расслабляют, особенно если видеть вживую, мерцающие на поверхности моря. Я часто по утрам выхожу на съемки и вижу, как люди заворожённо смотрят на это чудо. Есть такие персонажи, которые каждый день приходят на берег и наслаждаются рефлексами. А есть и такие одесситы, которые не замечают их всю жизнь.

Ты ведь одессит, море у тебя в крови, но к «морю» у тебя был долгий путь. Расскажи с чего все началось для тебя? Ты говорил, что профильного диплома у тебя нет. 

И слава Богу! Потому что рисовал бы как все! Рисовать я умел, а Ройтбурд мне все рассказал про современное искусство. Я с ним познакомился в 90-м году. Это был непростой год. Это год, когда умер мой двоюродный брат Игорь Ганькевич. Он был лидером рок-движения в 80-х, фронтменом группы "Бастион". Сейчас в Одессе есть даже рок-клуб его имени. Песни Ганькевича исполняются до сих пор. В городе его смерть имела огромный резонанс, как смерть Цоя в Питере. На похоронах в Одессе траурная колонна растянулась на несколько кварталов. Несколько лет назад, до этого случая, я женился, и по большей мере был "в семье", ребёнку было 2 года. Днём я работал, а по ночам рисовал. И вот, с этого 1990 года все и началось.

 То есть, ты уже рисовал? 

Я никогда не прекращал, я всегда рисовал! Мой папа работал художником-оформителем, и я, практически, родился в мастерской. Мастерская была у нас дома: запах краски нон-стоп! Папа работал на художественном комбинате в «Худ-фонде» – рекламном агентстве" коммунистической партии. Он работал в бригаде уважаемого в Москве профессионала и интеллектуала Изяслава Кригмана. Каждую весну, с 50-х годов, ездил с бригадой в Москву, оформлял выставочные павильоны ВДНХ. В их команде были все! И скульпторы, и живописцы, и портретисты – они приезжали в Москву на полгода и делали павильон. Изяслав делал эскизы, они одобрялись, и по этим эскизам всё создавалось. 

Отец был твоим наставником в живописи? 

Отец учил меня жизни. Когда мне исполнилось 12 лет, он сказал, что денег давать не будет, что я уже взрослый, в художественную школу хожу, умею рисовать, а значит проживу.

Всё-таки ты ходил в художественную школу! 

Ходил! Так вот, отец говорил: "Вот тебе подрамник, вот эскиз. Вперёд!" Вот так я и начал рисовать по ночам, зарабатывал себе на магнитофон, на джинсы. Так отец приучил меня не зависеть ни от кого. 

Молодой художник-предприниматель

Когда я закончил общеобразовательную школу, он отдал меня учиться к своим друзьям-живописцам. Вот такие мои университеты. 

Практика - не теория. Итак, после смерти брата ты вошёл в арт-среду…

Саша Ройтбурд с Маратом Гельманом открывали выставку в Москве на заре 90-х, и Ройтбурд пригласил меня с ним поработать, помочь подготовиться к выставке. Помню, когда впервые встретил Ройтбурда, я понял, что этот человек идёт туда же, куда и я. Нам по пути! Собственно, Гельман "открылся" в Москве Ройтбурдом. Это была первая выставка в его галерее в Центре современного искусства. Выставка была очень родной и близкой для меня. Марат стал своеобразным "послом" украинских художников в "пафосной" Москве. Центр Современного Искусства был нашим домом. Вся жизнь происходила там. Все друг друга знают, все друг к другу ходят в гости. Не было принято звонить заранее, просто пришёл в гости, да и всё. 

Спустя время там прошла и твоя выставка?

Да, в 1991 у Марата открылся и я. Сначала я поработал с Ройтбурдом, много вопросов ему задавал, я был ещё "маленький", ничего не понимал. Он же старший товарищ! Я прислушивался к нему. И через год я уже «сформулировал» что-то своё. Побывав на выставках в Москве, я понял, что в те времена практически не смотрели на стены. Люди приходили на выставку за "общением", встретиться, поговорить о делах. Помню, тогда в Москве на прилавках была только килька в томате. 1991 год – экономический кризис, ничего нигде нет, все живут впроголодь. Я понял, что это был хороший момент накормить москвичей. У нас на Одесском Привозе было полно еды! Выставку-перформанс «Очищение» мы реализовали совместно с Олегом Мигасом, с которым в то время мы работали вместе.

Щедрые художники! [смеются]

Как еще можно было заинтересовать самоуверенных соц-артистов и нон-конформистов!? 

Интеллектуальная партийная элита! 

Но я с ними легко находил общий язык! У меня не было провинциального комплекса.

Где ты нашёл еду в те времена?!

Нашёл у спонсора, здесь, в Одессе. С Привоза вёз всю еду: у меня было 40 литров домашнего вина, кровяная колбаса, копчёности, сало, брынза, овощи, фрукты. Самый вкусный ассортимент Привоза! Работ на стенах не было. Стол стал инсталляцией – масса еды! Надо было видеть лица людей! И я это всё снимал на видео.

Когда люди приходили, они понимали, что пришли на выставку? Или сразу к столу?

На стенах висели фотографии нас голых с тыквами. И пока люди ели, мы с Олегом делали очищение кишечника старым библейским способом - при помощи стебля тыквы. Мы, конечно, не так "жёстко" всё сделали, но использовали тыкву – украинский символ отказа.

 Наглядный пример важности очистительных процедур? 

"Человек, омывающий своё тело только снаружи подобен гробнице, заполненной зловонными камнями и украшенной дорогими одеждами". (апокриф Ессеев терапевтов)

И вы решили от этого всего избавиться у всех на глазах? Публика была шокирована? 

Нет, они ели с удовольствием. Им было абсолютно всё равно. 'Железобетонная' публика.

 А как критики? Обратили на выставку внимание? 

У меня было 2 куратора. Один из кураторов – Костя  Акинша. Я ему рассказал о концепции, он сказал: "Конечно! Надо делать!". Второй куратор – Андрей Ковалёв, он как раз и критик. 

Как долго продолжался тандем Ганкевич-Мигас? 

3 года. Мы познакомились с Олегом в 1988-м году в Кооперативе "Дизайн 2000", где создавали интерьеры. Я быстренько научился делать подачу-план интерьера, перспективу. Раньше же компьютеров не было, была калька и аэрограф. Сработались, сдружились. Он – суперпрофессионал, гениальный живописец. Тогда мы дополняли друг друга. Позже, когда мы с ним творчески расстались, он так и ушел в архитектуру. Вместе мы сделали «Очищение», потом «Причащение», где уже были живописные мозаики с натюрмортами и объекты, потом нашумевший проект-«Дни открытых дверей»

Но своей «Едой» в 1992 вы ещё поучаствовали в выставке «Штиль», в новом выставочном зале Союза художников, ныне ЦСМ М17 на Антоновича в Киеве. Как писали Александр Соловьев и Алиса Ложкина, это была важная выставка, -обозначившая переход поколения «Новой волны» к завершающей стадии развития. И тогда вы выставили свои мозаичные полотна с натюрмортами, похоже всё-таки приняли вектор «материальности», а не действия?

Я думаю, что люди делятся на две категории: Это актёры и режиссёры. Кто-то любит быть на сцене, кто-то за камерой. Кто как любит. Я, скорее, режиссёр. Сейчас, у меня актёрство забирает очень много энергии. Когда я занимался режиссурой, я изучил это мастерство, умею, пользуюсь, но в редких случаях, когда надо очень. А в повседневной жизни, я как бы за камерой, всегда наблюдаю. Не выступаю на сцене, а снимаю. Но в начале творческого пути меня с Олегом Мигасом привлекали и видео, и инсталляция, и живопись, и скульптура, и перформансы – всё, что можно было попробовать нового. Мы дважды с Олегом ездили на международный фестиваль перформансов в 1992 и 1993 году в Люблин. Тогда хотелось быть на сцене, действовать. С кино и режиссурой я связался позже, когда появилась техническая возможность.

И здесь помог Сорос. Как ты с ним познакомился? Ты рассказывал, что работал с Мартой Кузьмой, первым директором ЦСИ Сороса в Украине. Как ты «попал к ним в руки»?

В 1993 году в галерее 1.0 в Москве, курируемой Владимиром Левашовым, мы с Мигасом открыли выставку «День открытых дверей», где мы ещё показывали перформанс. На ней стояли в форме дверей 3 лайт-бокса: на дверях одно зеркало прозрачное, другое — непрозрачное. Через прозрачное видишь бесконечные световые туннели, а в глубине, в конце тоннеля – животные ходят на черном фоне, в камеру заглядывают. Видео мы снимали ночью в зоопарке, звери ходили мимо камеры и оглядывались на нас. Вот такая странная экспозиция-композиция.

Цитирую Левашова - «..Нет вещества искусства, нет места искусства, но "двери открыты", как и было обещано... Что же может родиться в процессе визуального восприятия — вот в чем секрет. Если не тайна.»  Тайна покорила Марту Кузьму?

Марта увидела выставку в Москве, и решила привезти этот проект в Киев. На открытие в 1993 году она пригласила Джорджа Сороса. Это почетно было для меня! Выставка проходила в нашем Национальном Художественном музее. Собственно, там с Соросом и поздоровались. Именно «День открытых дверей» мы показали на Люблинском международном фестивале перформанса, мы тогда были единственными из Украины.

 А как с Мартой потом отношения сложились? Она еще делала какой-то ваш проект?

Через год я уже уехал в Москву.

Успех в Украине тебя не удержал?

Здесь у меня наступило какое-то опустошение. Хотел сделать много, но не мог это реализовать качественно. Меня бутафория сильно «напрягала»: делаю инсталляции, и всё из фанеры, «подкрашено». Я понял, что мне интересна компьютерная графика – и вот я хочу туда. Я всё бросил и погрузился в новое. «В Соросе» в Москве были все условия. Компьютеры первые я осваивал там. У них было очень хорошее оборудование и люди, которые могли всё рассказать. Год, каждый день, ходил в Сорос к Володе Могилевскому на Якиманку, как в школу. Очень хорошо помню, как начинал осваивать 286-й, 386-й….

Я так понимаю, это было повальное увлечение? В 94-95-м прошли первые групповые «компьютерные» выставки в IBM и в центре Сороса в Москве.

Да, Соросу спасибо. Я участвовал в выставке, организованной Маратом Гельманом и IBM.

То есть, можно было прийти в фонд Сороса, сесть и поработать?

Записаться... тебе давали время. Ты приходил и бесплатно работал. Первые видео работы я делал на Silicon Graphics. Тоже, фонд Сороса подрядил для нас, художников, фирму по производству компьютерной графики. Они нам помогали, мы давали идею, говорили «как», а программисты в фирме исполняли. Я сделал сфинкса египетского и пирамиды с окнами в 3D: они у меня крутились! Короче, фантазировали.

Такой видео-арт вряд ли приносил доходы.. Так ты ушел в кино и рекламу. Неужели Ваши потрясающие мозаики не покупали?

Ноль. Тогда ничего не покупали. Работы на выставке у Гельмана были большие 2х3 и 4х3 метра, ни у кого тогда не было больших квартир вместить наше творчество. Наверно, поэтому не покупали. Марат, оставил себе пару работ за выставку в ЦДХ. Остальные мы разобрали. Одну картину отдали в Русский музей в Питере. Позже Мигас свои продал, а я не продаю. В те времена, как я говорил, мы подрабатывали в дизайне интерьеров, иначе не выжили бы. Свою первую рекламную компанию мы сделали с художником Антоном Ольшманом для «Дома Романовых». А потом приятель Марата Гельмана - Максим Блох, он управлял рекламным агенством NFQ, купил первую нелинейную «монтажку» FAST в Москве, прямо с выставки. Никто не знал, что можно с этим сделать. А я уже был подкован. Марат обратился ко мне как к "креативному". Мне тогда это было очень интересно. Помню, только прочитал статью о революции в видео монтаже, и тут вот на тебе! Я сел, за два месяца разобрался, и начал пробовать. Научился монтировать, а через этот навык понял, как надо снимать материал монтажно, чтобы все кадры склеивались друг с другом. Это оказалось очень занимательно. 

Потом у тебя была своя компания, продакшн? 

Компьютерная графика, реклама, клипы, кино, - всем занимался. 

Сегодня у тебя есть весь технологический инструментарий для реализации идей.. а это убирает любые ограничения, без привязки к холсту. Посмотри на работы Филиппа Парено, Билла Виолы, Брюса Наумана, а Тихару Сиота? Многие физически не могут реализовать свои идеи самостоятельно. Кто сегодня художник?

Продюсер, я считаю! [смеется] Должен разбираться во всём. Чуть-чуть менеджер. Как Джеф Кунс, например. Если деньги есть – отлично, это не мешает, если ты к ним относишься как к бензину: заправился и поехал дальше.

Значит, поехал тогда в Москву заправляться? 

Да, я переехал и стал хорошо зарабатывать как режиссёр. Но потом, надоело. Я стал меняться, у меня появилась злость какая-то. Она начала точить меня, я начал бросаться на людей. 

Вот уж не представляю! 

В бизнесе, когда у тебя пытаются что-то забрать, отхватить, что ты делаешь? Появляется агрессия! Я мог бы в драку кинуться в то время спокойно. Сейчас я другой стал.. а тогда чувствовал, что что-то не то, что-то теряю, чего-то недостает, меня это угнетало и я делал очевидно глупые вещи. Я понял, что постепенно разрушаюсь, всё бросил и уехал в Тибет.

Для другого это критерий успеха: деньги, слава, известность.

Нет, «внутри» мне было нехорошо. 

Как долго ты жил в Тибете? 

Я уехал, и пару лет путешествовал. За год я посещал 10-12 стран. В 2007 я уехал в Бирму писать сценарий, я хотел снимать художественное кино. И в Бирме я «раздуплился». 2 месяца занимался только написанием сценария, больше ничем. Восточные практики, чтение и сценарий. Кино я так и не снял, но придумал "блики". Спустилось озарение. Само пришло, я запросов не давал! 

То есть, твоё море родилось в Бирме? 

Да. В те времена ещё не было туристов. Это была закрытая страна, военный режим. Ни сотового телефона, ни интернета. Ты приезжаешь туда и всё! Совсем один. Отсутствие связи делает тебя свободным!

Блики, а точнее «Мерцание», ты показал впервые в Украине? 

Да, впервые в галерее «Худ-промо» и "Коллекция" у Олега Баишева в 2011-м году.

Выставка была удачной? Покупали? 

Да, вынесли все. Тогда одновременно я работал над двумя проектами «Условия взрыва» и «Мерцание» и провел две выставки в год. "Взрывы" был для меня большой и тяжелый проект. Я хотел разрушить «рекламный кусок» моей жизни. Как психологи говорят, «если с кем-то отношения разрушились, и ты в жёсткой депрессии, необходимо простить и написать письмо виновнику». А мне нужно нарисовать. Девушку, например, с которой я расстался, я просто нарисовал её, и всё, - "оп"! 

 А серия «советская нирвана», с чем связана? Неужели была ностальгия? 

История началась в Москве в 2006. Это был случай, как всегда. Я познакомился с коллекционером, юристом, известным интеллектуалом - Александром Добровинским. У него одна из самых значимых коллекций искусства, и предметов советской эпохи: агитлак, живопись, фарфор, балетные тапочки, есть просто невероятные вещи! Ещё одно его сильное увлечение - гольф, он возглавлял московскую ассоциацию гольф-клубов. К слову, свою первую выставку «Фудзи-гольф» после перерыва я открыл у него, в гольф клубе Пестово. Тогда я был под сильным впечатлением от японской культуры, прочел Кодекс самураев и понял, что между «самураем с мечем» и «гольфистом с клюшкой» много общего. Играла когда-нибудь в гольф?

Пробовала, не мое, мне нужно постоянное движение…

А по мячу попадала?

Очень сложно вначале

Нужна супер-концентрация. Точно так же, такой же механизм, - как с мечем, так же и в гольфе – одинаково. Я просто заменил меч клюшкой, а гольфиста - самураем. И придумал для них игру: настоящий самурай должен одним ударом издалека попасть в кратер Фудзиямы.

Ты в кратер попал? [смеется]

Настоящий самурай может, с одного удара!

Добровинскому понравилось?

Да, понравилось, но Япония – это не его тема. Помню, говорит: «Давай советское что-нибудь!» Я так подумал — «Ну давайте!» — интересно же, у меня папа — советский плакатист, и я с детства с ним работал. Вот так решил посвятить эти работы своему отцу. Первая картина «Маяковский-Гольф» на Красной площади произвела фурор. Тему я развил в серии «Физкульт-респект» и «Военно-полевые игры», потом «Советская мандала» ещё была.

Цитирую: «Сейчас свое детское представление о коммунизме я могу сравнить лишь с моим нынешним представлением о рае или нирване, как идеальном сознательном загробном обществе… Я нарисовал в воображении «процветающее советское общество»,... где не было войн, репрессий, негативных эмоций и стереотипов, одним словом - «Светлое будущее». А ведь правда, веет таким счастьем и радостью от твоих работ!

А как же! «Физкульт-респект», посвящен респектабельным видам спорта (гольф, теннис, гоночные машины).«Военно-ролевые игры» - о периоде 40х-50х. Он мне эстетически нравится. Это ещё перед шестидесятыми, когда было понятно уже, что коммунизма не будет. А в 50-е годы была ещё иллюзия, что будет всё хорошо. Для резкости, конечно, я туда ещё чуть секса добавил.

В Советском Союзе не было же секса?! Табу, табу! Ты что?! [смеется]

Он был, просто мы его вычёркивали… там всё было.

Что же значит эта работа: хор большевиков перед девушкой, а вернее — наоборот женщина как музейный экспонат перед отрядом?

Это Противоречие… Метафора такая -  наша страна тогда перед «Совком».

Жесть, умеешь резануть.

Скорее ирония, я «несерьезный» по натуре человек.

У нас на выставке впервые показана твоя работа - «Будда на байке». Современная трактовка, что-то там есть твое такое.. alter-ego?

Я лет десять мучаюсь, хочу портрет Будды нарисовать – не могу «чепуху» сделать, не буду себя уважать. Всё, что я делал, - эскизы, - мне не нравилось… и вот Будда рулит! Сейчас Будда рулит у многих. У тех, кто предпочитает спокойствие в жизни и наслаждается своей дорогой..

Я знаю тему твоего нового видео-проекта. Можешь озвучить?

Название «Взгляд солнца». Не знаю, многое меняется по ходу, а снимать ещё года два, три. Делаю это видео исключительно для удовольствия.

Но вот в чём смысл этого проекта – сам процесс?

Смысл в том, что смысла вообще нет и это — самое главное!